Уютное потрескивание дров в камине успокаивало, особенно после событий последних ночей. Кажется, в этих промозглых сумерках выпала драгоценная передышка. Не то, чтобы Софи была лентяйкой или небрежно относилась к дарованию, но даже теперь, хорошо переступив порог ученичества, приходилось неделями и месяцами размышлять над комбинациями и до полного истощения практиковаться, вырабатывая собственный стиль. Несколько нетипичные способности было крайне сложно сочетать с «родной» стихией. Если дело касалось боевых заклинаний, наступал полный ступор. В последние тренировки обожаемый papa был весьма недоволен, а страшнее недовольного Мастера Смерти только два мастера, одним из которых является сам Мэтр. А если уж сразу два упомянутых колдуна наседают на хрупкую и ранимую женскую натуру, то гораздо проще добровольно выползти на солнце, чем показать собственную несостоятельность в интересующем старших вопросе.
И вот, после долгих мучений, Софи по-настоящему разозлилась на саму себя. Благо, поводов предостаточно. Кажется, она единственная из семейства, кого даже через два столетия продолжают гонять на предмет знаний. Это или везучесть или вопиющая криворукость. Сама Кадаверцианка придерживалась второго варианта. Удивительно, но злость в этот раз помогла. Все вышло наилучшим образом, и совершенно иной вопрос, что стало с резервами после столь вымудренного хода. Но «учителя» остались явно довольны. Настолько довольны, что даже соизволили радостно соскрести растекшуюся по стеночку тушку и доставить по известному адресу, то есть в комнату. И ничего, что остаток вечера златоволосая помнила смутно, как после настойки дурманящих трав. Зато сегодня все было замечательно: радовала тишина и наибанальнейшее и привычное гудение огня. Нет, и только скажи кому, что в свои две с хвостиким сотни лет продолжают опекать, как совсем юного неофита, - некромантка сама не знает, ужасаться этим или умиляться ценности семейных уз. Вроде бы умом все понимается, только женскую гордость тоже никто не отменял. Из целителя не возможно выкроить боевого мага, если ты конечно не сам Вольфгер Владислав. Мэтр безоговорочно может все. Но конкретно бывшей монахине до главы клана, как потомственному грешнику до Райских садов. Печально конечно, но достаточно и того, что имеешь, когда знаешь, что отношения с жизнью человеческой у тебя как-то не сложились от младенчества.
Сегодня не хотелось суеты и шума. Становилось тошно от одной лишь мысли о каких-нибудь людских сборищах и светских раутах. В случающиеся периодически моменты меланхолического настроения Софи бралась за уголь, находя потерянное равновесие в творчестве. Называется, с трех раз угадайте, чье это влияние. Кадаверциан слишком необходимо подпитывать извне, и тихая и скромная от природы София сумела найти эту самую подпитку лишь в одной персоне. Ван Дейк сумел показать любопытный яркий мир, доступный далеко не каждому. Но у всего есть своя цена. Сложностей было великое множество, в общении с гением, иначе быть и не может. Но все окупалось с лихвой неоценимой, а может и неосознанной помощью.
Темные штрихи медленно складывались в изображение старого парка, хорошо знакомого самой некромантке. Никто даже представить себе не мог, насколько рыжеволосая ненавидела и пыталась отдалиться от всего, что было знакомо, но каждая попытка терпела сокрушительное фиаско. Чем старательнее забываешь, тем чаще оно является во снах. Облегчение приходит лишь от осознания того простого факта, что даже спустя столетия она бы не поступила иначе. Разве что придумала, как сообщить Лейде о том, что у нее все хорошо. Этого было бы вполне достаточно для обоих. Но о минувшем жалеть попросту глупо, а то и недостойно ее нынешнего положения.
Стук в дверь заставляет положить уголек на край стола, в выделенное для него блюдце тонкого фарфора с изящным золотым рисунком. Уже понятно, что одиночеством насладиться не дадут, потому кадаверцианка вытирает черные от уголька руки мягким лоскутом и оборачивается к вошедшему.
Изумление видно лишь мгновения, Софи усиленно давит рвущееся изнутри «Кристоф ко мне не заходил и не планировал». Яркая третья старейшина Леди не могла явиться персонально к ней, а об их отношениях с Крисом не знать крайне трудно. Нет, София не осуждала, но предпочитала личные темы не затрагивать даже с родственниками. Если копнуть ее дела сердечные и личные, там тоже не все так просто.
- Темной ночи. Простите, никак не ожидала гостей, тем более столь важных.
Софи несколько неуютно чувствует себя в простом платье коричневого сукна, с тонкой кружевной косынкой, покрывающей копну медно-рыжих локонов, когда рядом есть столь явное воплощение женской привлекательности и грации.
- Я могу вам чем-то помочь, Флоранс?
Хозяйка комнаты указывает на мягкое кресло, пытаясь выглядеть гостеприимной хозяйкой, но внутренне перебирая причины столь неожиданного визита.

Сколько раз приходилось слышать о необыкновенной притягательности Кадаверциан для представителей иных кланов. Как бы это не называли:  красотой ли или обаянием Смерти, но в самой Софи этого никогда не было. По крайней мере, ей самой так всегда виделось. Природа не дала ей прекрасных белоснежных локонов Доны или нежной шелковистой кожи аристократок. Золотые волосы – единственное богатство, да и то воспринималось скорее, как неизбежное зло. Естественно, десятилетия давно уже погасили внутренние конфликты на тему недовольства собой, но рядом с такими вот женщинами, как Флоранс, невольно почувствуешь себя серой мышкой, которую никогда не спасут даже изысканные наряды и затейливые прически. Ни капли зависти. Обыкновенная констатация факта.
Первые реплики гостьи заинтересовали и насторожили одновременно. И как тут не искать подвох, когда к тебе является одна из трех старейшин Даханавар, общение с которой ограничивалось исключительно вежливым знакомством, но Леди заявляет, что пришла к тебе, как женщина к женщине. А после фразы «никто бы не узнал» здравый смысл вообще готов начать читать долгую и нудную проповедь о необходимости поддерживать репутацию клана. И, называется, угадайте, чей голос при этом мерещится.
Софи любила особняк, принадлежащий клану, а уж свои комнаты так и подавно. Но наличие Флоранс здесь было каким-то неестественным что ли. Нет, некроманты совсем не унылые затворники, но эмоции Третьей вступали в противоречие с царящей вокруг атмосферой. Примерно с таким же чувством можно обнаружить в старинном рушащемся сыром и темном склепе стайку ярких бабочек.
Слишком порывиста, слишком эмоциональна, слишком непредсказуема. А Леди продолжала монолог, что было на руку рыжеволосой, еще окончательно не решившей, как в возникшей ситуации вообще себя вести.
Фразы «неотложное дело» и «рискованная авантюра» вообще вызывали острое желание связаться с Крисом и сообщить, кто пожаловал в особняк в его отсутствие.
Кажется, собеседница заметила несколько отсутствующий вид хозяйки комнат и перешла в решительную атаку.
- Мэтр всегда был перфекционистом. Того же требует и от учеников, - как-то мрачно улыбается Софи, осознавая, что слово «ученик» в ее возрасте звучит уже даже неприлично, но в ее ситуации иначе не выходило. Далеко не сразу сама кадаверцианка осознала, что обе ее смерти не состоялись просто потому, что ей было уготовано совершенно иное предназначение. Впервые плутая по Пещерам Смерти, неопытная еще Софи, видела крошечное тельце, завернутое в простую тряпицу, видение преследовало слишком долго, и рыжая в деталях помнила его. Кажется, что именно в тот первый поход девушка и определилась со своим дарованием.
***
Некоторые особо капризные растения требуют к себе особого внимания и отношения: например, вериница цветет лишь в ночное время суток, и именно невзрачные на первый взгляд, полупрозрачные лепестки этого неказистого кустарничка имеют огромную ценность. Не многие травники пользуются этим ингредиентом, ибо капризный цветочек трудно хранить подобаемым образом, да и эликсиры и декокты с его участием всегда являются нестабильными, и не пригодными для долгого хранения в готовом виде. Что, в прочем, только прибавляет ценности… Я никогда не боялась браться за подобные дела, невелик труд, если знать, как обращаться… Иногда мать отпускала меня в ночные вылазки за травами, именно за вериницей я отправилась и в этот раз…
Все детство прошло в отдаленном домике, стоящем в лесной глуши, училась я многому – вести хозяйство, ткать, прясть, вязать, шить, но все это меня ничуть не интересовало. Вроде бы и все хорошо получается, но нет души в идеальном узоре праздничной скатерти, зато есть неудержимая тяга к занятию воспитанницы.
Лейда научила меня многому, хоть непрерывно и повторяла, что в наше время небезопасно заниматься травничеством и лЕекарством. По сей день, я была благодарна приемной матери за эту науку, ведь именно это занятие приносило мне удовлетворение и покой…
Сегодня давно облюбованная лесная поляна встретила меня неприветливой тишиной и непривычным замогильным холодом, ничуть не похожим на обыкновенную сырость древнего бора… На самом деле, не дружащие с природой люди, частенько полагают, что именно звуки в ночной тиши пугают более всего – неправда! Звуки подтверждают тот факт, что лес живет своей жизнью, и сейчас лесным духам, слава Хранителям, не до твоей жалкой и никчемной бытности…
Достав из сумки тряпицу с половинкой лепешки и маленькой склянкой пахучего меда и утвердив подношение на ровном местечке в траве, как обычно, занялась сбором капризных соцветий. В природе просто так ничего не появляется и не исчезает, а, значит, если берешь, необходимо и что-то оставлять взамен – истина и правило, вызубренное еще в самом начале выбранного пути.
Холщевый мешочек медленно, но верно наполнялся тонкими и невесомыми лепестками, я уже ощипала несколько веток, когда добралась до центра кустика. Белый, приметный в темноте, сверток, привлек мое внимание почти сразу. Не знаю, чем было продиктовано мое любопытство, но оставив свое занятие, я все же решилась вломиться в самую середину куста и присесть на колени перед находкой… Кажется я разодрала шипами руки и щеки, но сейчас это не волновало. Стоило только отвернуть уголок материи, как увиденное заставило ужаснуться… Не знаю, у кого хватило бы на такое… мое предназначение…
***

- Позвольте узнать, о каком святом идет речь? – некромантка моментально становится строже и собраннее. Вольно или невольно, но в этом вопросе она была осведомленнее многих. – Скажем так, осведомлена о вопросах религии изнутри, - рыжеволосая тщательно выверяет фразы, опасаясь выдать что-то лишнее, но собеседница не просто так обратилась именно к ней. Теперь все становилось понятнее.
- Так какая помощь может потребоваться, если мои способности несколько не походят на дарование братьев и сестер. Не лучше ли бы было вам обратиться к кому-то более… опытному, - крайне аккуратно и без лишних эмоций, впрочем Даханаварка без труда поймет, что наживка давно уже проглочена.

Среди Киндрэт были собственные правила вежливости. И первым был запрет на упоминание жизни человеческой. Но было видно, что Флоранс тщательно подготовилась и шла сюда с определенным багажом информации о самой Софи и ее способностях. И если слухи о последнем были еще реальны и допустимы. Все-таки, ее дарование в клане появлялось не часто. То свято оберегаемая тайна людского прошлого не должна была выходить за рамки семьи. Какое-то уж слишком сильное совпадение, если сюда приходит третья старейшина леди и убеждает помочь в деле, касающемся монастырской жизни. Или рыжеволосая стала очень подозрительна или что-то здесь было не так. Самое интересное, что в тот момент даже не появилось мысли о том, что некромантка сама могла выдать себя излишне скромным поведением среди братьев и сестер аристократов. Даже светские рауты, на которые временами приходилось себя вытаскивать представлялись сущей пыткой, что говорить о модных туалетах, в которых кадаверцианка чувствовала себя ужасно некомфортно, особенно, если наряды были излишне откровенны.
А дальше пошел поток уговоров, но речь была явно заготовлена заранее – все это Софи отмечала остатками здравого смысла, пока бОльшая часть разума была занята решением описываемой задачки. Так изящно наступить на больной мозоль могла только даханаварка, иные не столь искусны в этом ремесле.
А, может быть, и правда пора уже за два с хвостиком столетия поучаствовать в каких-нибудь авантюрах? Привычный образ жизни когда-нибудь надоедает, и в такие моменты брешь здравого смысла ломается слишком легко. Естественно, находятся и те, кто может этим воспользоваться.

Одни из первых уроков для юного птенца абсолютно в любом клане посвящены правилам взаимодействия и характеристикам остальных семей. Негласно, конечно, но обязательно. Если хотите, это азбука для новообращенных. Большинство сведений, конечно, относится к стереотипам, но доля истины в них все же есть.
Так, к примеру, все Грейганн – опасные и хищные звери.ю в поступках и речах которых не стоит искать логики. Тхорнисхи – отморозки и извращенцы, каких свет не видывал. Крайне высокоменры и агрессивны. Ассиманы – такая же песня, но только при этом еще и с черепушкой, полной знаний и амбиций. Короче, страшно, аж жуть. И так можно пройтись по всем ныне существующим кланам.  У Даханавар-то репутация была прекрасная, но, как водится, со своими «но». Первое и важное правило при общении с кланом Леди: никогда и ни при каких обстоятельствах не введитесь на их уговоры и посулы. Воспитанные в духе великих кукловодов, Даханавар с раннего возраста постигают хитрую науку управления кем бы то ни было. Они не будут переходить на угрозы и оскорбления, но столь мастерски сыграют на тайных желаниях, что объект воздействия до последнего момента не сообразит о пляске под чужую дудку.
Остатки здравого смысла кадаверцианки всю эту информацию услужливо выдавали, только брешь в извечной непоколебимости француженки уже пошла трещинами.  Софи не сомневалась, что каждый жест Третьей Старейшины тщательно выверен, а монолог заранее продуман в мельчайших деталях. Плюс ко всему, крайне интересно, откуда могла всплыть информация о прошлом рыжеволосой некромантки. Свято оберегаемая тайна людского прошлого не должна была выходить за рамки семьи. Какое-то уж слишком сильное совпадение, если сюда приходит Флоранс и убеждает помочь в деле, касающемся монастырской жизни. Или кадаверцианка стала очень подозрительна или что-то здесь было не так. Самое интересное, что в тот момент даже не появилось мысли о том, что некромантка сама могла выдать себя излишне скромным поведением среди братьев и сестер аристократов. Даже светские рауты, на которые временами приходилось себя вытаскивать представлялись сущей пыткой, что говорить о модных туалетах, в которых бывшая монахиня чувствовала себя ужасно некомфортно, особенно, если наряды были излишне откровенны.
Но ситуация действительно казалась интересной, тем более, что некоторые упомянутые лица даже приходилось знать. Авантюра явно стоила участия. Оставался лишь один крайне важный вопрос: какова будет реакция Papa и Мэтра, если они прознают, на какие глупости тратит время одна некогда благовоспитанная и примерная барышня. С другой стороны, быть таковой сильно надоедает. Во времена молодости София училась столь усердно, что времени ни на что иное просто не оставалось. Такне пора ли наверстывать упущенное при том, что теперь она уже куда как опытнее и, хотелось бы верить, мудрее.
- Не только слышала, но и видела пару раз, - мягко улыбается некромантка, - не могу назвать покойного сколь-нибудь приятным человеком, но целеустремленным и фанатичным – вполне себе.
В голове кадаверцианки невольно поток информации выстраивался в логическую цепочку.
- … аще хощеши совершенен быти, иди, продаждь имение твое, и даждь нищим, и имети имаши сокровище на небеси, и гряди вслед мене…- строки писания от Матфея произносятся сами собой, без особых усилий. – Скажу больше, следуя трем основным обетам, Густав не имел никакого права оставлять себе подобную вещь, даже если она попала к нему в руки. Только если на получал на то благословения свыше. С такими явными нарушениями его причислили к лику святых. Любопытно.
Софи стягивает с головы кружевную косынку, позволяя медным локонам рассыпаться по плечам в художественном беспорядке.
- Я постараюсь оказать посильную помощь. Но все не настолько легко и просто, как изначально может показаться. Женщин не пустят на порог мужской обители. Если только не… - слова замирают на губах, а внутри поселяется невольный холодок от осознания собственной наглости. Конечно же, Бога в привычном человеческому разуму понимании нет, но высшие силы определенно есть. Невероятнейшая степень наглости: войти в мужской монастырь ради интересующей диковинки.
- У меня есть план, - медленно и осторожно продолжает рыжеволосая, - но вам придется целиком и полностью довериться мне в этом вопросе.  И да, нам придется притвориться теми, кем мы не являемся в принципе.
Попросив гостью подождать и вернувшись после пятнадцати минут отсутствия, Софи выкладывает на кушетку перед даханаваркой две скромные робы из утепленной грубой шерсти охряного цвета, к ним же два простых веревочных пояса и прочую монашескую атрибутику.
- Попасть в чертоги и остаться там могут лишь монахини, даже послушницам вход заказан. Но и первых впустят лишь в особых случаях. И как вы отнесетесь к подобному балу-маскараду, не представляя, насколько затянется эта затея?
Откровенно говоря,  Софи надеялась, что описанные перспективы помогут Флоранс одуматься. Одно дело пятиминутная шутка, а другое подобная вылазка во всей своей серьезности.

Догадывалась ли Третья Старейшина, насколько точно попала со своей просьбой? По мнению Софи конечно догадывалась. Ни один из ныне живых представителей некромантов не был столь близко знаком с монастырскими уставами и святым писанием. Правда попадание Флоры имело и свои отрицательные стороны, которые Леди наверняка не учла. Яркая и уверенная в себе женщина даже не допускала мыслей о каких-либо сложностях в погоне за заинтересовавшей штучкой. Но Cloî tre des Billettes был не простой постройкой, это бывшая монахиня знала точно. Не снабдили бы человека столь ценным артефактом, если бы ни необходимость и трудности ее осложняющие. Лучезарная улыбка гости меркнет, и некромантка прекрасно понимает причину столь резкой смены настроения. Мало женщин мечтают променять шикарные туалеты на рясу монахини, пусть и довольно-таки уважаемого ордена. Тут невольно начнешь сравнивать себя с даханаваркой и думать, как бы она приняла необходимость отречься от мирской суеты. И пусть София не могла похвастать близким знакомством до этого вечера, но чутье подсказывало, что с характером Флоранс пострадал бы монастырь, нежели она сама. Главное сейчас приложить все усилия, чтобы азартная и нетерпеливая интриганка не разложила на кирпичики уникальный памятник архитектуры и жилище весьма строгого ордена.
- Мне кажется, что даже если тайна и выйдет наружу, то никто не поверит в реальность подобной истории, ее вероятнее причислят к анекдотической ситуации.
Рыжеволосая совершенно искренне улыбается и пожимает плечами, уже предвкушая дальнейшую растерянность доверившейся ей особы. – Думаю, что дня за три-четыре мы управимся, если никаких сложностей не возникнет, но обещать ничего не могу. Нужно внимательно исследовать территорию, чтобы реально оценить сложность. Дух может не захотеть со мной разговаривать и придется искать способы его задобрить. Потусторонние сущности бывают весьма капризны. Порой проще дважды убить, чем добровольно на что-то уговорить.
Девушка расчесывает золотые локоны и собирает непокорный водопад в тугую косу, как делала это когда-то. Слишком хорошо помнилась необходимость скрыть дерзкий цвет волос от посторонних взглядов. Лишние расспросы и интерес только помешают делу.
- Благодарю, но я сама улажу собственное отсутствие. 
Совершенно не сложно мысленно связаться с Papa и почти даже не наврать, заявив, что желаешь навестить старых друзей. Грэг прекрасно знал о том, что воспитанница периодически оказывала помощь монахиням в моменты того требующие, и лишних вопросов не задавал. – Без обид, но никто из моих собратьев не подумает, что мы могли бы действовать вместе без приказания нашего уважаемого Мэтра, потому будет пользоваться ситуацией.
Рыжеволосая деловито собирает свой комплект одежды и удаляется в боковую комнату. Переодевание не занимает много времени, и вот перед Леди уже степенная монахиня, излучающая отрешенное спокойствие.
- Флоранс, боюсь, что вам придется расстаться с косметикой. Ее присутствие вызовет ненужные нам сомнения, а туманить разум слишком большому количеству объектов довольно-таки сложно. Лучше сделать все, дабы перестраховаться.
Усадив благородную даму на стул у зеркала, Софи принялась аккуратно разбирать сложную прическу и повторять все те же операции на другой голове. – Надеть покрывало с непривычки сложно, позвольте, я помогу, - привычные руки быстро справляются со всеми завязками и отверстиями, и теперь шелковистый каскад волос оказывается тщательно спрятан за белоснежной тканью. Некромантка вручает спутнице четки и вешает на шею деревянный же крест, напоминающий о бремени, что возложено на каждую невесту христову. Но не успевают обе женщины покинуть комнаты, как Софи окликает спутницу. – Боюсь, что нам придется расстаться и с обувью, две обутые кармелитки – зрелище довольно странное.
Кажется, бедная Флоранс уже не рада помощи, но рыжеволосая уже двигается к выходу, надеясь на то, что их авантюра увенчается успехом и малыми жертвами.

Конечно же Софи никогда не была тихоней. Воспитание лейды и жана давало о себе знать. Бойкая рыжеволосая девочка, которую знали как дочь ловчего и травницы, неплохо разбиралась в лЕкарстве и владела охотничьим ножом, умела ориентироваться  даже в самой глухой чаще. Она не была уникальной, вела самую обыкновенную жизнь, и эта бытность устраивала целиком и полностью. Но появление родителей настоящих разрушило, как оказалось, очень хрупкий мирок свободы и безмятежности.
***
Лейда была необычайно взволнованна, поправляя и без того идеально (невероятно редкий случай!) заплетенные волосы своей воспитанницы, а сама София совершенно не понимала, почему знахарка так суетилась. Обычно, девушка предпочитала распускать свои рыжие локоны, но сегодня мать была непреклонна. Так что пришлось тратить время на какую-то совершенно глупую и не нужную прическу. Ну и кто на меня будет смотреть? Ежики в лесу или белки? – внутренне бушевала девица, впрочем, вслух недовольство высказать никогда бы не решилась, слишком уж любила и уважала родителей. Поведение матери было, мягко говоря, странным, и сама Софи не могла понять причину, сколько бы ни пыталась.
Наконец женщина закончила свою странную суету, и рыжая смогла разглядеть себя в зеркале. Непонятно, ради какого случая новое платье из простого, но надежного и прочного серого полотна, без каких-либо излишеств и украшений, затейливая коса, которую травница украсила непонятно откуда взявшимися бусинами из зеленого стекла (совсем уж невиданное дело, если честно).
- Детонька, иди в сад, тебя там ждут, - голос матери, дрогнул, или Кремье так показалось. Так или иначе, если Лейда о чем-то говорила, то это не было пустым звуком. Кинув на знахарку удивленный взгляд, девушка поспешила выйти.
В первые мгновения нежданная встреча удивила: девушка замерла на пороге, разглядывая силуэты незнакомых мужчины и женщины. И что в них такого особенного, если мама послала меня? Ничего не понимаю, - мысленно удивилась рыжая, однако подошла к странным визитерам.
Вот женщина повернулась, снимая с головы покрывало и София невольно вздрагивает, узнавая в незнакомке свои черты: рыжие волосы, выбивающиеся из затейливой прически, серые глаза. Только вот внешность бывает обманчива: чем дольше мадам Кремье говорила, тем четче девушка понимала, что между ними не может быть ничего общего…
После той встречи  знахарке понадобилось много времени, дабы приемная дочь пришла в себя и вновь начала вести нормальную жизнь…
***
Долгое время понадобилось, чтобы осознать, чем брошенная девочка отличается от Руссо и дворянства в целом.. Еще некоторое время юная Софи не могла видеть собственное отражение в водах озера. Столь явным было сходство, что не скрывал его ни загар, легший на лицо, ни грубое, по меркам аристократии, платье.
Она еще помнила, как пристально изучали юную послушницу старшие монахини, не забывая при этом усомниться в чистоте помыслов оной. Девушка же только отчаянно краснела, поглубже пряча собственный страх и искреннее желание выложить всю правду о произошедшем. И не потому, что жаждала пожаловаться на трудности, а лишь затем, чтобы быть понятой.
Скромная жизнь аскетичных Кармелиток никогда не прельщала свободолюбивую девушку, но в создавшейся ситуации выбора  попросту не оставалось. Попытки мести, предпринятые Руссо, уже в полной мере продемонстрировали, на что оскорбленная родня способна. Ремесло Лейды поможет выжить приютившим, а сама София всю оставшуюся жизнь будет молиться об их здоровье. А личная свобода – не такая уж и большая цена.
Но чем больше проходило времени и чем усерднее была рыжеволосая, тем явственнее становилось: она не достойна монашеского покрывала. Слишком свободолюбива и горда. А последнее, бесспорно, является одним из тяжелейших грехов. Но это не отменяло уважительного отношения к монахиням и их ежедневным трудам. Софи честно возносила молитвы, благодарила Творца за его щедрые дары, но в тайне мечтала вырваться из замкнутого круга. Это не было фанатичным устремлением, лишь маленькой несбыточной мечтой, которой суждено остаться таковой до конца жизни. Но Провидение распорядилось иначе: монахиня сумела обрести свободу. Но, даже спустя года, не смогла забыть прежней жизни. Человеческие годы имели немалое значение. Привычка и интерес сделали свое дело, и нынешняя Кадаверцианка периодически посещала святую обитель и даже жертвовала на нужды святых орденов какие-то деньги. Грэгори искренне не понимал подобного, но самодеятельности не запрещал.
Вот и сейчас Флоранс могла удивляться осведомленности колдуньи, но Софи удивлялась не меньше ответным реакциям Леди. Вбитое с юности в голову знание одной не укладывалось в рамки мира другой. К воротам монастыря обе подходили уже изрядно уставшие, а кто-то и солидно продрогший. Третья старейшина искренне желала воспользоваться каретой, но кадаверцианка зарубила идею на корню, надеясь внести в их маленькую авантюру максимум достоверности.
Тяжелые створки открываются не сразу, а молоденький привратник озадаченно замирает, едва завидев двух женщин.
- Мир тебе, брат, - происзносит Софи тихо и ровно, скромно опуская глаза на подол рясы, а правой рукой сжимая в руках четки. – мы дали обет святой  Богородице странствовать и врачевать от тяжких недугов в течение года. Наш срок подходит к концу, но мы вынуждены просить в ваших стенах пристанища, поскольку моя сестра, - выразительный взгляд на стоящую чуть поодаль Флоранс, - растянула связку, и не в силах продолжать наш трудный путь без серьезного лечения.
Внимательно выслушавший тираду паренек, кивает и убегает в сторону основного здания. Не трудно догадаться, что решение будут принимать старшие.
- Посмотри-ка, а они засуетились, - оборачивается рыжеволосая к подошедшей Флоре. – Предоставь беседу мне, но если начнут задавать вопросы, помни, что меня зовут сестра Сюзанна, а тебя Иоанна, а принадлежим мы к ордену Камелиток. О большем они не решаться нас спрашивать. От помощи их лекарей отказывайся. Будем говорить, что справимся сами, что нужен лишь кров.
Шаги возвещали о том, что ожидание подходит к концу, и Софи хотелось верить, что авантюра увенчается успехом. Что касается места, то отголоски силы вполне себе угадывались, и крайне сложно было предугадать, как она себя поведет при применении даже простейшей магии.

Мир стремительно меняется. Интересно ловить эти самые изменения в мельчайших деталях. Мода, узоры тканей, музыка, вкусы и настроения смертных. Сами люди этого совершенно не замечают. Мало тех, кто ценит каждый из дней своей краткой, но яркой жизни. Осознание обыкновенно приходит у самого края, на границе с миром, из которого не дано вернуться никому. Понимание и извечная рутинная суета – вещи совершенно не совместимые, чуждые друг другу.
Изменения необратимы, но есть места наименее всего им подверженные. За монастырскими стенами обитают очень внимательные и проницательные люди. Размеренный образ жизни приучает к созерцанию и анализу окружающей действительности даже самых невнимательных. Но и им не дано видеть перемен. Монастырский уклад их просто не предполагает. Ничто не должно отвлекать служителей Господа от взятой на их плечи миссии. Жизнь мирская со всеми ее страстями порочна и недостойна истинно верующих, избранных Господом.
Стоило лишь вступить в круг толстых надежных стен, как знания человека, еще совсем юной рыжеволосой растерянной девочки, брали верх над логикой Кадаверциан. Здесь нельзя шуметь, нельзя пристально смотреть на собеседника. Перед мужчинами полагается смиренно опускать взгляд и не заговаривать без весомого повода.
Конечно же, ко времени встречи с Грэгори в монахине была лишь половина прежней робости, но поведение ученицы еще долго озадачивало Мастера Смерти, повидавшего много на своем немалом веку.
Софи шла медленно, невольно стараясь оказаться максимально близко к своей спутнице. Тем более, что для поддержания легенды это было весьма выгодно. В темных коридорах человеку было бы весьма трудно рассмотреть окружающую обстановку, но две нагло пользующиеся монастырским гостеприимством женщины людьми уже некоторое время не являлись.
Тихий плеск воды привлекает внимание Софи, и та, незаметным посторонним кивком, указывает спутнице в том направлении. Скорее всего, из бьющего родничка трудолюбивые братья сделали фонтанчик, и вода в нем, вероятнее всего, считается святой. Но прежде чем судить, в помещение следует попасть. Пока же путниц отвели в отдаленные от центральных залов коридоры. Даже самые ярые служители веры способны порой поддаться искусам. Огромный вопрос в этой ситуации, кого и от кого пытались уберечь святые братья.
Еще один поворот, и перед ними отворяется массивная дверь одной из пустующих келий. Софи благодарит Творца и добрых монахов за милость, и тяжелая створка закрывается. Авантюристки остаются вдвоем. Есть некоторое время, сразу же их не решаться тревожить. Жаль только, что горячей ванны не светит. Максимально омовение в холодной купальне.
Рыжеволосая присаживается на узкое жесткое ложе и посылает третьей старейшине улыбку.
- Поверь, попасть на мужскую территорию трудно, но если мы здесь – половина дела уже сделана, - отзвук шагов по каменному коридору слышен слишком явно, потому несколько мгновений кадаверцианка настороженно прислушивается к происходящему снаружи.
- Обратила внимание на воду? Подозреваю, что именно в ней концентрируется сила. Своего рода узловая точка всей вязи. Отсюда и все легенды о божественных чудесах и знаках. Кто-то подсказал Густаву это место. Кто-то желающий, чтобы его охраняли от излишних взглядов и посещений. А вот его ценность весьма любопытно определить, как и узнать не вызовут ли отторжения умения наших семей. Анализируя происходящее, могу предположить, что магия Даханавар может здесь не работать в полной мере, иначе зачем был бы основателю монастыря его артефакт. Поил бы прихожан водичкой – убедил бы во всем, что требуется. Про свою магию не могу сказать совсем ничего, надо разбираться на месте.
Время на составление плана еще было. А уж самые примечательные места им покажут сами монахи, даже сомневаться не приходится. Софи неспешно распаковывает сумку, от чего по комнате растекаются родные и любимые ароматы летнего луга.
- У сестры Иоанны ведь все еще болит нога, верно? Создаем видимость лечения. Думаю, что нас попытаются пригласить на вечернюю трапезу, но это будет относительно узкий круг старших служителей обители.
Вежливый стук возвещает о правоте слов бывшей невесты Христовой и об окончании отдыха для путниц. Худой мужчина с излишне острым носом, здорово смахивающим на клюв, невероятно бесцветным голосом просит сестер спуститься в трапезную, дабы разделить посланный Господом ужин с хозяевами этих стен. На мгновение даже некромантка теряется, не ожидая столь смелого приглашения. Чтобы двух особ женского пола сажать со всей мужской обителью… Отговорка о том, что сестра Иоанна себя неважно чувствует, в расчет не принимается. Приходится наблюдать за тем, как самоотверженно провожатый исполняет роль внимательного кавалера, помогая Флоранс встать и крайне аккуратно поддерживая старейшину на локоток, дабы та могла посетить вечерю.
От столь дикой картины скромно идущей сзади колдунье хочется смеяться. Спасает только вбитая с человеческих лет выучка. Вопрос в том, каково самой Даханаварке, привычной к совершенно иным кавалерам и знакам внимания.

Что ожидало женщину времен человеческой жизни Софи? Да практически тоже самое, что и в нынешние дни. Времена сменили друг друга, но по-прежнему, у прекрасного пола слишком мало возможностей выбора. Примерные дочери, жены, матери. Каждая из них послушна воле отцов, мужей, а спустя какое-то время учит смирению и собственную дочь. Иного пути нет. Ты можешь быть аристократкой и жить в роскоши, а можешь проводить свои годы в скромном домике или трущобах, но в обоих случаях тебе никогда не обрести свободу. Разница лишь в том, что кто-то одаренный может найти счастье и в неволе. Помимо семьи есть и иные пути, только положение Невесты Христовой тоже никак не вяжется с вольной жизнью, а действительно независимое существование граничит с аморальным поведением. Да и найдется ли хоть одна продажная девка, искренне радующаяся своему статусу в социуме? Таковых рыжеволосая не встречала. Но, откровенно говоря, Софи их вообще в жизни мало встречала, а те спонтанные знакомства, случавшиеся не без помощи дорогого papa уже в новообретенной семье к задушевным беседам с мадмуазелями в вызывающих туалетах, а то и наполовину без них, не располагали. Оставалось лишь утешаться собственными выводами, достаточно куцыми, ввиду небогатого опыта.
Если монастырские стены чем-то и хороши, то только умением уравнивать богачей и бедняков. По крайней мере, в ордене Кармелиток особой разницы не ощущалось. Босоногие монахини, крайне аскетичные в быту и неуступчивые в вопросах долга и веры, не делали поблажек ни для кого, да и послушницам с первых дней открывали все тайны бесхитростной жизни. А уж выбор каждый делал абсолютно осознанно.
Итак, рядом с провожатым находились две монахини, но мог ли он догадаться о том, насколько различались две женщины между собой. Принадлежность к двум абсолютно различным семействам, с абсолютно разной философией и отношением к бытности накладывает отпечаток даже на способных жить больше, чем долго. Яркая и жизнерадостная Флоранс сейчас выглядела блекло и как-то растеряно на фоне серых стен, в то время как рабочая сосредоточенность колдуньи и вполне привычная обстановка внушали самой рыжей уверенность. В этих стенах совершенно не страшно было в человеческую бытность. Стоит ли опасаться сейчас, пусть кругом и множество мужчин. Из всего этого должна выйти интересная байка для Грэгори. Но правда, после того, как обожаемый наставник, совершенно не стесняясь в выражениях, выскажет все свои соображения о дурной голове своего чайлда. Нет, потом пират, безусловно, посмеется, но до этого еще изрядно поштормит.
Абсолютно одинаковые коридоры выводят в просторную залу. Расчет оказывается верным: народу гораздо меньше, чем могло быть. Ориентировочно, вся старшая ступень святого ордена. Крепкие в своих помыслах настолько, что способны воспринимать двух забредших сестер исключительно как сестер по вере, ну или мастерски скрывающих свой мужской интерес. Не самое плохое начало. Слова молитвы вбиты настолько прочно вбиты в голову, что оживают без особого труда, а третью старейшину София просто прикрывает плечом, дабы близко стоящие не слышали едких комментариев о столь глупом ритуале. И почему-то колдунья даже не сомневалась, что они последуют. Впрочем, некромантка вполне себе понимала даханаварку. Сама чувствовала себя не в своей тарелке на великосветских раутах, на которые периодически вытаскивали собратья. У каждого своя привычная среда обитания.
За молитвой следует краткое слово настоятеля, в котором прослеживается крайне вежливое предупреждение не злоупотреблять гостеприимством ордена. Естественно, рыжеволосая отблагодарит за оказанную милость, но позволяет себе заметить, крайне осторожно подбирая слова:
- Не сочтите за дерзость, отец Захария, но сестра Иоанна отличается приверженностью Деве Марии, но во многом она вдохновлялась житием Густава святого. Уж если Провидение позволило нам найти приют в этих благословенных Христом стенах, можем ли мы просить о милости лицезреть гробницу целеустремленного и положившего жизнь на канон веры человека? Моя же сестра слишком скромна и не смогла озвучить свою просьбу, хоть я и в курсе ее тайных тщаний.
Софи заставляет себя опустить взгляд и незаметно одергивает оживившуюся было Флоранс. Сейчас самое важное – получить доступ в святая святых, а дальше уже будет не столь сложно заниматься собственными делами, заморочив головы парочке провожатых.