Те, кто живут не ведая ни старости, ни болезней, как правило, перестают замечать дни и начинают путать их с ночами. на деле же, Донна потерялась в тот момент, когда Вольфгер исчез. Пропал. растворился, точно его и не было никогда и все, что она, они все пережили с ним, все, что он передал им, своим ученикам - никогда не существовало.
Оглушительное отчаяние сменялось злобой, потом паникой, горем, отрешением. В ней все еще теплилась надежда и наверное именно она делала так невыносимо больно. Кристоф сказал :" Нам это не известно". И эта неизвестность была мучительнее "Могильной гнили".
Дона сидела на подоконнике, водя ногой по воздуху и задевая мягчайшие складки длинной белой юбки. За окном душные тени прошедшего летнего дня в Столице перетекали в самые причудливые формы и стекали по стеклу липкой пыльной патокой. Она не любила лето, ей была непонятна эта тяга к иссушающему теплу, точно то причиняло ей боль. Вилисса провела пальцем по прозрачности окна, рисуя одной ей ведомые знаки и рассеянно угукнула на звук- наверное, Софи что-то спросила. она, если честно, слушала в пол уха.
- Отменяйте все планы на вечер, если они у вас, конечно, были, я приехала вас развлекать. Сил нет смотреть, как вы чахнете в депрессии день ото дня!
Честно говоря, Дона увлеклась и не обратила внимания на гостя в особняке кадаверциан. непростительная невнимательность, которая заставила мистрис вздрогнуть и с трудом, но оторвать взгляд синих глаз от созерцания ночной пляски света и тени. Флора Даханавар всегда приносила с собой хаос и сумятицу. Ее ножка в дорогих туфлях только ступала на ступени обиталища некромантов, а дом уже стоял вверх дном и  ворчливо скрипел на самоуправство неуемной Третьей Старейшины.И как на зло - поблизости ни одного Кристофа де Альбьера, чтобы нейтрализовать этот жеманно-элегантный смерч со шлейфом дорогих духов.
- Какие у нас, живых развалин, могут быть планы, неправда ли, мадемуазель де Амьен?,- недовольно подумалось Доне и она неприятственно повела плечами, обтянутыми черной водолазкой с короткими рукавами.
- Ты понимаешь, что здесь происходит?,- спросила вилисса Софи и попыталась вновь отвлечься на виды за окном, но увы и ах..
Вилисса смотрела  на то, как эксцентричная даханавар расставляла рюмки с кровью и втягивала носом нетипичный аромат крови, подогреваемой ни то заклинанием, ни то не только заклинанием. Светлые брови поползли вверх изумленными птицами и  англичанка посмотрела на Флору, будто та предложила ей публично обнажиться и станцевать гавот.
-Право слово, Флоренс, какое взаимопонимание, когда и понимания то не много,- Дона посмотрела на рюмку, точно на ядовитую змею и вопреки отданным распоряжениям, лишь пригубила то, что было под видом крови. Вкус был странным, он обжег язык терпкостью и разлился по горлу неведомым букетом, заставившим вилиссу нахмуриться еще больше.
-Вы подались в алхимики, Флора?

Во времена их молодости большинство наук приравнивали к домыслам и ереси, противоречащей законам мироздания и религиозным догматам. Сколько ученых или исследователей оказалось совершенно не гуманно прожарено на якобы очищающем огне или замучено в пыточных. Но все усилия ревнителей веры оказались напрасны. Уже потому что последние столетия большинство представителей вида человеческого объяснит творящееся вокруг не божьим промыслом, а исключительно научными постулатами.
Что касается Кадаверциан, то им наука была гораздо ближе веры во что-то мифическое. Пусть они и сами существа из легенд, но верить в сказки – та еще глупости. Только знания и точный расчет, помноженный на клановую магию. Колдуны слишком ответственны, чтобы держать в семье недоучек и лентяев. Их мало, но каждый – самостоятельная боевая единица, одинаково полезная для клана. И, при всей своей самостоятельности и сплоченности, без Мэтра семья походила на криво сделанного виллаха. Ни на что неспособное тело, лишенное души.
Растерянность и язвительность Доны сейчас вполне объяснимы. Софи чувствовала себя не многим лучше, но при всех трудностях важно было ощущать плечо наставника рядом. А papa однажды дал почувствовать вкус утраты в полной мере. Все было настолько «весело», что в момент встречи неизвестно чего больше хотелось: обнять и не отпускать больше или накричать, наплевав на все нормы приличия. Итак, то что для кого-то обернулось одной утратой, некоторых успело ударить дважды. Слишком трудно и тяжело, даже после произошедшего в Праге. Между Софи и Донной была небольшая разница в возрасте, но последняя уже лишь слышала о постигшей клан утрате, рыжеволосая же все видела собственными глазами. Страшный опыт, но помогающий справляться с дальнейшими трудностями.
Один из законов физики гласит, что одноименные заряды отталкиваются, а разноименные притягиваются. Три женщины, находящиеся в гостиной были самой наглядной демонстрацией этого постулата. Вопрос лишь в том, что в их ситуации считать сходством, а что различием.
Две блистательные аристократки, безупречно воспитанные, знающие себе цену и обладающие живым умом – эталон прекрасной женщины. Слишком похожи, но различны в этом же самом сходстве. И среди них София, для которой обыкновенные в светской среде знания этикета вызывали огромные трудности на первых порах. И наставник здесь помочь не мог совсем ничем, даже если бы и желал. И пусть рыжая уже давно не та скромная монахиня, а весьма благородная леди, чувство пропасти между правом рождения и воспитанием ничего не отменит. Может это и обыкновенные комплексы, но когда рядом ежедневно наблюдаешь эталон, невольно напрашивается мысль о неполноценности.
Зависти нет и в помине, обе женщины дороги целительнице, пусть и каждая по-своему. Напор Флоранс, даже завуалированный привычной мягкостью и безупречной вежливостью, не заметить  крайне сложно. А уж Вилисса внимательностью никогда не была обделена.
« Если обе сейчас не сбавят обороты, что-то будет»,- посетившая мысль совсем не нравится, и рыжая пытается понять, как разрядить обстановку. Крайне неприятное ощущение: выступать буфером между двумя аристократками, награжденными совершенно противоположными взглядами на этот мир. Вот потом и не верь в байки молодости о неприятии между французами и англичанами. Чопорная и холодная некромантка всегда была истинным воплощением Туманного Альбиона, в то время, когда в третьей старейшине Даханавар отчетливо угадывался французский авантюризм и сумасбродство.
- Дона, дорогая, никто не заставляет нас веселиться, да мы и не в состоянии, если честно. Но гостей следует развлекать или благосклонно принимать предложенное ими развлечение, - целительница устало вздыхает, совершенно механически прокручивая в пальцах изящную рюмку с асиманской настойкой.
- Флоранс, я только надеюсь, что твои великие планы по спасению вымирающего клана из пучины уныния не предполагают выходов в свет. Видеть никого чужого не хочется, - очередная извиняющаяся улыбка в адрес бойкой подруги, которой, кажется, нипочем абсолютно все: даже колкости кадаверциан. Вечер только начинался и целительница хотела верить, что ничем плохим он не окончится.